Так уж честно победили, что и двадцать дней долбя,
никого не убедили, а особенно себя.
Жаль, приказ еще не издан — но дождемся, нашу мать,-
чтоб к победе над фашизмом этот подвиг приравнять,
чтоб, традицию ломая, но являя широту,
мы уже седьмого мая отмечали ту и ту.
Победили, отстояли, разменяли на рубли,
раскатали, изваляли, истоптали, отскребли,
показали, доказали, не отдали, соблюли-
и Казани, и Рязани, и Обаме, и Бруни,
и проклятой Пикадилли, вас не видящей в упор…
Так уж полно победили, что стреляют до сих пор.
Защитили серп и молот, звук родного языка…
Успокоиться не могут, все не вытопчут пока.
Гул стоит в родных осинах, орки строятся в каре —
все никак забыть не в силах, как уклались в декабре.
Победитель белоглазый, ты взлетел, орелик мой,
над оранжевой заразой и над ленточной чумой!
Вот чистейшая победа: всех, кто встал с другой ноги,
по закону Архимеда вытесняют во враги.
Торжествует жажда мести, обуявши большинство.
То, что жить придется вместе, не волнует никого.
Так уж честно победили, с самым-самым во главе,
что со страху залудили эпик фейл по НТВ —
«На Болотную ходили за бабло и «Доширак»!»…
Так уж честно победили, что не врать — уже никак.
Так бесспорно победили в равной, доблестной борьбе,
что Козлова посадили — вот, Романова, тебе!
Посадили PussyRiot, чтобы выглядить крутей;
вон и деток отбирают — победили и детей!
Вот победа образцова, неустанный ратный труд.
Взяли было Удальцова, да отдали: больно крут.
Коллективный победитель, предводитель душ и тел!
Отчего твой белый китель так под мышками вспотел?
Взявши Питер и Москву уж, — что же, доблестный Мальчиш,
так визгливо торжествуешь, так ножонками сучишь?
Что ты воешь, многомясый, усмехаясь роково,
навалившись всею массой неизвестно на кого —
на студентов, на младенцев, на зажатых, будто гость,
обреченных отщепенцев перекупленную горсть?
Лишь на них, твердоголовы, брешут высшие слои —
Соловьевы, Соколовы и Фадеевы твои.
Эти стыдные минуты — худший выбор высших сфер.
Либо мы не лилипуты, либо ты не Гулливер.
Нет, таких истерик, знаю, не закатывает тот,
кто домой, к родному краю, победителей ведет.
Так — под хохот пьяной крали, у провала на краю, —
обмывают, что украли, а не отняли в бою.
Тут иной руководитель, обладатель лет шести, спросит:
как же победитель должен, блин, себя вести?
Да уж вы, вожди со стажем, как сказал бы вам Бильжо,
не волнуйтесь. Все покажем. Все увидите ужо.